Неточные совпадения
Так же, как Харламов, он «пораженец»,
враг войны, человек равнодушный к судьбе своего
отечества, а судьба эта решается на фронтах.
Покуда аккуратный старичок рассказывал о злоключениях артели, Клим Иванович Самгин успел сообразить, что ведь не ради этих людей он терпит холод и всякие неудобства и не ради их он взял на себя обязанность помогать
отечеству в его борьбе против сильного
врага.
— То и ладно, то и ладно: значит, приспособился к потребностям государства, вкус угадал, город успокоивает. Теперь война, например, с
врагами: все двери в
отечестве на запор. Ни человек не пройдет, ни птица не пролетит, ни амбре никакого не получишь, ни кургузого одеяния, ни марго, ни бургонь — заговейся! А в сем богоспасаемом граде источник мадеры не иссякнет у Ватрухина! Да здравствует Ватрухин! Пожалуйте, сударыня, Татьяна Марковна, ручку!
Начните с родителей. Папаша желает, чтоб Сережа шел по гражданской части, мамаша настаивает, чтоб он был офицером. Папаша говорит, что назначение человека — творить суд и расправу. Мамаша утверждает, что есть назначение еще более высокое — защищать
отечество против
врагов.
Иной вполголоса говорил: — Он усмирил внешних и внутренних
врагов, расширил пределы
отечества, покорил тысячи разных народов своей державе.
На этот быстрый вопрос я так же быстро ответил: «Русское сердце в состоянии даже в самом
враге своего
отечества отличить великого человека!» То есть, собственно, не помню, буквально ли я так выразился… я был ребенок… но смысл наверно был тот!
Но ведь то были
враги, попиравшие ее
отечество и избивавшие ее братьев…
Я почтительно кланяюсь и, опираясь на саблю, говорю: «Я счастлив, великий государь, что мог пролить кровь за свое
отечество, и желал бы умереть за него; но ежели ты так милостив, что позволяешь мне просить тебя, прошу об одном — позволь мне уничтожить
врага моего, иностранца St — Jérôme’а.
— Вона мини дана для того. Щоб я в мирное время робил с ею ружейные приемы. А в военное время. Защищал престол и
отечество от
врагов. — Он помолчал, шмыгнул носом и мрачно добавил: — Как унутренних, так и унешних.
Это, ваше благородие, всё
враги нашего
отечества выдумали, чтоб нас как ни на есть с колеи сбить. А за ними и наши туда же лезут — вон эта гольтепа, что негоциантами себя прозывают. Основательный торговец никогда в экое дело не пойдет, даже и разговаривать-то об нем не будет, по той причине, что это все одно, что против себя говорить.
Междоусобная война, торжество
врагов и, наконец, порабощение
отечества во всей ужасной истине своей представились его воображению.
Ты будешь твердейшим оплотом
отечества против ухищрения и злобы домашних
врагов наших; а что бы ты был, произнеся обет иночества?
Всевышний помог нам очистить Москву, но, победив внешних
врагов, мы не спасли еще от гибели наше
отечество.
По совершенном освобождении от внешних
врагов Россия долго еще бедствовала от внутренних мятежей и беспокойств; наконец господь умилосердился над несчастным
отечеством нашим: все несогласия прекратились, общий глас народа наименовал царем русским сына добродетельного Филарета, Михаила Феодоровича Романова, и в 1613 году, 11 числа июля, этот юный царь, дед Великого Петра, возложил на главу свою венец Мономахов.
— Да здравствует законный царь русский, и да погибнут все
враги и предатели
отечества!
Каждый знаменитый боярин и воевода пожелает быть царем русским; начнутся крамолы, восстанут новые самозванцы, пуще прежнего польется кровь христианская, и
отечество наше, обессиленное междоусобием, не могущее противустать сильному
врагу, погибнет навеки; и царствующий град, подобно святому граду Киеву, соделается достоянием иноверцев и отчиною короля свейского или
врага нашего, Сигизмунда, который теперь предлагает нам сына своего в законные государи, а тогда пришлет на воеводство одного из рабов своих.
Все, что ни делалось при дворе, становилось предметом их всегдашних порицаний; признание Лжедимитрия царем русским, междуцарствие, вторжение
врагов в сердце России, — одним словом, все бедствия
отечества были, по их мнению, следствием оказанной им несправедливости.
Милославский был свидетелем минутной славы
отечества; он сам с верными дружинами под предводительством юноши-героя, бессмертного Скопина, громил
врагов России; он не знал тогда страданий безнадежной любви; веселый, беспечный юноша, он любил бога, отца, святую Русь и ненавидел одних
врагов ее; а теперь…
И во мне кипит желание обагриться кровию
врагов наших, и я готов идти к Москве; но прежде всего следует помыслить, чего требует от нас
отечество: кровавой мести или спасения от конечной своей гибели?
Благословляя его охладевшею уже рукою, он сказал: «Юрий! держись веры православной; не своди дружбы с
врагами нашего
отечества и не забывай, что Милославские всегда стояли грудью за правду и святую Русь!»
— У нас — как у солдат — нет ни матери, ни отца, ни братьев, только
враги царя и
отечества…
Россия, под самодержавным правлением потомков великого Петра, возрастала в силе и могуществе; южный ветер лелеял русских орлов на берегах Дуная; наши волжские песни раздавались в древней Скандинавии; среди цветущих полей Италии и на вершинах Сент-Готарда сверкали русские штыки: мы пожинали лавры в странах иноплеменных; но более столетия ни один вооруженный
враг не смел переступить за границу нашего
отечества.
— Что можно сказать? Мне кажется, на ваш вопрос отвечать очень легко: вероятно, этот гражданин более ненавидит
врагов своего
отечества, чем любит свой собственный дом. Вот если б московские жители выбежали навстречу к нашим войскам, осыпали их рукоплесканиями, приняли с отверстыми объятиями, и вы спросили бы русских: какое имя можно дать подобным гражданам?.. то, без сомнения, им отвечать было бы гораздо затруднительнее.
Как русской, ты станешь драться до последней капли крови с
врагами нашего
отечества, как верноподданный — умрешь, защищая своего государя; но если безоружный неприятель будет иметь нужду в твоей помощи, то кто бы он ни был, он, верно, найдет в тебе человека, для которого сострадание никогда не было чуждой добродетелью.
Я без умолку болтал о любви к
отечеству — и в годину опасности жертвовал на алтарь
отечества чужие тела; я требовал, чтоб отечественный культ был объявлен обязательным, но лично навстречу
врагу не шел, а нанимал за себя пропойца.
Внимай, чем славится великий человек;
Любя
отечество, ему он служит век,
Разит
врагов его, пороки истребляет,
Законы чтит его и вольность охраняет.
Горят аулы; нет у них защиты,
Врагом сыны
отечества разбиты,
И зарево, как вечный метеор,
Играя в облаках, пугает взор.
Старший доктор. Но ведь нужно защищать
отечество от
врагов, нужно удерживать от зла нарушителей порядка.
Он вышел из битвы с хоругвию
отечества, с телом Мирослава, обагренный кровию бесчисленных
врагов и собственною, собрал остатки храбрых людей житых, дружины великодушных и в самом бедствии казался грозным Иоанну —
враги видели нас еще не мертвых и стояли неподвижно.
(Марфа рассыпала цветы)… и витязя храброго, некогда
врага Борецких, но тень его примирилась со мною: мы оба любили
отечество!..
Пусть говорят
враги мои, и если они докажут, что сердца новогородские не ответствуют моему сердцу, что любовь к свободе есть преступление для гражданки вольного
отечества, то я не буду оправдываться, ибо славлюсь моею виною и с радостию кладу голову свою на плаху.
— «Михаил Храбрый…» — «Он —
враг Иосифа Делинского и Борецких; может ли быть другом
отечества?» — «Димитрий Сильный…» — «Сильна рука его, но сердце коварно: он встретил загородом посла Иоаннова и тайно говорил с ним».
То, что представлялось дурным и позорным: отречение от
отечества, несогласие бороться против так называемых
врагов, представляется, напротив, хорошим и высоким.
Я хочу воевать с
врагами моего
отечества, хочу отдат себя всего святому делу защиты чести моей родины.
— Кто сказал что нельзя убивать, жечь и грабить? Мы будем убивать, и грабить, и жечь. Веселая, беспечная ватага храбрецов — мы разрушим все: их здания, их университеты и музеи; веселые ребята, полные огненного смеха, — мы попляшем на развалинах.
Отечеством нашим я объявлю сумасшедший дом;
врагами нашими и сумасшедшими — всех тех, кто еще не сошел с ума; и когда, великий, непобедимый, радостный, я воцарюсь над миром, единым его владыкою и господином, — какой веселый смех огласит вселенную!
К этому постыдно относиться с пренебрежением; популярность Тургенева основана на; таких высоких мотивах, что в нем даже
враги нашего
отечества видят выражение лучших сторон русской интеллигенции, самых светлых и двигательных упований нашего общества.
Пока в нем боролась лень с необходимостью, наехали друзья его и Волынского — Перокин и граф Сумин-Купшин, оба заклятые
враги неправды и потому
враги Бирона, оба неколебимые столпы
отечества и трона.
Но большинство, чернь не рассуждающая была против несчастного узника, называла его изменником, предателем,
врагом церкви и
отечества.
— Дедушка, — отвечала Лиза твердым голосом, — к исполнению этих желаний есть неодолимое препятствие, — обет, данный отцу, не выходить замуж за
врага России. Обету этому не изменю ни за какие сокровища в мире. Вы, конечно, знаете, что Владислав замешан в революционных замыслах против моего
отечества.
— Да! всегда заодно с верными сынами
отечества, а не
врагами его! И я горжусь этим, ваша светлость! — отвечал Волынской.
Как осторожный и искусный шахматный игрок заранее, в отсутствие своего противника, изучает предполагаемые ходы его и свои, так соображала Евгения Сергеевна, как вернее дать шах и мать
врагам своего
отечества.
«Без борьбы нет победы», — говорила она некогда, и готовится теперь вступить в эту борьбу и помериться силами с
врагами ее
отечества. И потом сладкое, высокое чувство торжества над ними, спасение любимого человека от позорной казни, возвращение блудного сына матери-России. О! С чем может сравниться наслаждение этим торжеством!
— Этого мы и в уме не хотим держать! — прервал ее Василий Шуйский, ее личный
враг, но и верный сын своей родины. — Разве его меч не налегал уже на наши стены и тела? Я подаю свой голос против этого, так как служу
отечеству.
С какою-то особою силою укрепляется в душе вера в мощь русского народа, сыны которого с таким, не только спокойным, но прямо радостным настроением идут помериться силами с
врагами своего
отечества, положить, если нужно, за последнее свои головы.
Оставлены осиротевшие семьи, молодые жёны, малые дети, и идут их дети, мужья и отцы в далёкий неприветный край, чтобы стать лицом к лицу с сильным и хитрым
врагом и грудью постоять за честь и славу своего
отечества.
— Прекрасно! вы в военное время и переписочку ведете с неприятелями своего государя,
врагами нового
отечества вашего!
Как не скорбеть и не гневаться, видя, что поп и дьяк в ином месте точно хорьки живут, и живут так на радость
врагов нашего
отечества и на радость разрушителей вроде сего Омнепотенского!
Еще труднее догадаться, что та самая клятва, к которой приводят всех людей блюстители закона Христа, прямо запрещена этим законом; но догадаться, что то, что в нашей жизни считается не только необходимым и естественным, но самым прекрасным и доблестным — любовь к
отечеству, защита, возвеличение его, борьба с
врагом и т. п., — суть не только преступления закона Христа, но явное отречение от него, — догадаться, что это так — ужасно трудно.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противоречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению
врага и очищению своего
отечества.